Павлово-Посадский городской суд Московской области

Федеральный судья Лихачев В.А.

142500, г. Павловский Посад, ул. Павловская, д. 52. Тел.: (496) 432-10-81

 

От адвоката Куприянова Алексея Анатольевича, АПМО рег. № 50/1592

Москва, ул. Острякова, 3. Тел. (495) 761-0893, моб. (985) 761-0893

 

В защиту подсудимой Панариной Надежды Николаевны, ч. 3 ст. 264 УК РФ

 

25.09.2017

Речь в прениях защитника адвоката Куприянова

Уважаемый суд!

В Вашем производстве находится уголовное дело в отношении пенсионерки Панариной Н.Н., управлявшей автомобилем «Мерседес», под колесами которого трагически погибла на Носовихинском шоссе Московской области в крещенский сочельник другая пенсионерка Н.

Прокурор попросил для моей подзащитной пенсионерки 4 года реального лишения свободы. Я полагаю, что такое серьезное наказание в любом случае относилось бы к категории "месть" в угоду высокопоставленному сыну трагически погибшей  по собственной вине пожилой женщины. Российское уголовное законодательство исключает месть.

Обвинение, которое я опровергал в ходе всего многомесячного процесса сводится к следующему (из обвинительного заключения):

Подсудимая, управляя автомобилем «Мерседес», двигалась в темное время суток в снегопад со скоростью 55 км/час (при разрешенной на этом участке дороги скорости до 90 км/час), чем якобы нарушила  требования правил 1.3, 1.5, 10.1 ПДД РФ. И именно эти нарушения ПДД якобы и привели к гибели потерпевшей.

При этом обвинение ошибочно усмотрело прямую причинно-следственную связь (ППСС) между действиями водителя  и наступившими трагическими последствиями – гибелью человека. Действия водителя были ошибочно оценены обвинением, как действия, нарушающие именно вышеназванные пункты ПДД.

В части вменения подсудимой п.1.3 ПДД: «Участники дорожного движения обязаны знать и соблюдать относящиеся к ним требования Правил…»

в Обвинительном заключении имеет место следующая ошибка. Пешеход такой же участник дорожного движения, как и подсудимая. Однако следствие при оценке  нарушений ПДД, якобы совершенных водителем, никак не учло влияние действий самого пешехода на возникновение опасной ситуации. А пешеход сам явно нарушил этот же пункт ПДД. Вместе с тем, очевидно, что если бы пешеход переходил дорогу по любому из имевшихся в прямой видимости пешеходных переходов и имел бы на одежде обязательные световозвращающие элементы, то трагедии бы не произошло. Для оценки влияния действий самого пешехода на возникновения опасной дорожно-транспортной ситуации не имеет значения причина, по которой пешеход нарушил ПДД, поскольку уголовное дело рассматривается в отношении подсудимой.

В части обвинения в нарушении п. 1.5 ПДД следует повторить все то, что написано выше по п.1.3 ПДД.

Ошибочно вменено подсудимой и нарушение п. 10.1 ПДД: «Водитель должен вести транспортное средство со скоростью, не превышающей установленного ограничения, учитывая при этом интенсивность движения, …, дорожные и метеорологические условия, в частности видимость в направлении движения. Скорость должна обеспечивать водителю возможность постоянного контроля за движением транспортного средства для выполнения требований Правил».

Иначе говоря, при возникновении опасности для движения, которую водитель в состоянии обнаружить, он должен принять возможные меры к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства. Тут принципиально то, что подсудимая, выбирая скорость движения, не обязана заранее предполагать,  что  другими участниками дорожного движения будут нарушаться обязательные для них правила, и поэтому водитель имеет право выбирать скорость движения, не учитывая возможности таких нарушений.

Сторона обвинения признает, и этот факт с незначительным отклонением подтверждается судебной экспертизой МАДИ, назначенной судом,  вела автомобиль со скорость 55 км/час, что не превышает установленного ограничения – 90 км/час.

Подсудимая вполне учла плохие погодные условия и время суток, снизив скорость более чем в полтора раза против допустимой, что подтверждается устойчивостью машины при движении и своевременной остановкой после ДТП в безопасном месте. Эти обстоятельства не оспариваются гособвинителем и подтверждаются видеофонограммой ДТП и предшествующего периода движения автомобиля подсудимой, записанной на видеорегистраторе, установленном в ее автомобиле (далее – видеофонограмма).  Видеофонограмма приобщена к уголовному делу в судебном заседании в качестве доказательства защиты.

Подсудимая так же обвиняется в том, что якобы именно она создала опасную ситуацию и якобы она не уступила дорогу пешеходу.

Тут у обвинения сразу две ошибки. Во-первых, поскольку преступление неумышленное, то опасная ситуация не может быть признана «созданной» подсудимой, она (ситуация) спонтанно «возникла» по причине от подсудимой независящей – ввиду действий пешехода. Аналогичная ошибка, полагаю, есть в тезисе Обвинительного заключения «(водитель) произвела наезд на пешехода». Подсудимая вовсе не «произвела» наезд, а наоборот  «не смогла избежать» наезда. Во-вторых, у водителя при описанной в обвинении дорожно-транспортной ситуации нет обязанности «уступить дорогу» пешеходу, водитель «должен принять возможные меры к снижению скорости» и изменить направление движения, если изменение направления движения безопасно для других участников дорожного движения.

П.1.2 ПДД …"Уступить дорогу (не создавать помех)" - требование, означающее, что участник дорожного движения не должен начинать, возобновлять или продолжать движение, осуществлять какой-либо маневр, если это может вынудить других участников движения, имеющих по отношению к нему преимущество, изменить направление движения или скорость….

…"Опасность для движения" - ситуация, возникшая в процессе дорожного движения, при которой продолжение движения в том же направлении и с той же скоростью создает угрозу возникновения дорожно-транспортного происшествия.

 

Маневр влево, совершенный водителем, перед ДТП признан экспертом МАДИ В.Вздыхалкиным оправданным (см. экспертизу и допрос в суде). Он мог бы спасти пешехода, но у водителя для этого оказалось недостаточно места. Подробнее см. в письменных возражениях на ходатайство гособвинителя, приобщенных к уголовному делу  22.09.2017.

В силу непонимая этого правила в Обвинительном заключении имеет место еще один ошибочный тезис:

 

В причинной связи с действиями пешехода наезд на пешехода, безусловно, состоит, потому что пешеход себя вел активно – он двигался и пересек траекторию движения автомобиля. Если бы пешеход бездействовал, наезда бы не имел места. Поэтому ППСС  с действиями имеет место точно.

Таким образом, единственно возможным для подсудимой нарушением вменяемых ей норм ПДД остается п.10.1 ПДД. Нарушение этой нормы могло бы оказаться следствием невнимательности водителя при управлении автомобилем, то есть  возможна была преступная «небрежность» - при возникновении опасности, которую водитель был бы в состоянии обнаружить (ст. 26 УК РФ).

Иначе говоря, вопрос доказывания вины в данном уголовном деле стоит исключительно в установлении и юридической оценке технической возможности для подсудимой путем экстренного торможения, начатого немедленно после возникновения у него возможности обнаружить пешехода, предотвратить наезд на него.

При отсутствии доказательства такой возможности состороны обвинения подсудимая подлежит оправданию. Причем подсудимая не должна доказывать свою невиновность (ст. 14 УПК РФ).

Защита полагает, что в ходе судебного следствия стало очевидным:  обвинение подсудимой в том, что она якобы своими действиями могла предотвратить наезд ошибочно.

Специалист-видеотехник, вызванный стороной обвинения, и допрошенный судом в последний день судебного следствия, показал следующее. Просмотрев до судебного заседания видеофонограмму по просьбе стороны обвинения, специалист-видеотехник, с его слов, увидел (ему виднее!), как потерпевшая перед наездом ускорила свой ход до бега. Здравый смысл и личный опыт участников процесса должен подсказать, что если пешеход быстро идет в темноте в неположенном месте в совершенно темной одежде через узкую (всего 6 м.!) дорогу, то никакой водитель не в состоянии его спасти.

Судебное следствие, как представляется защите, с очевидностью показало, что полицейское следствие ошиблось в своих выводах о виновности моей подзащитной. Подсудимая – невиновна.

Обвинение подсудимой в нарушении ПДД в части определения вышеуказанной технической возможности избежать наезда основано у следствия исключительно на очень коротком ряде косвенных доказательств.

Все приобщенные к делу стороной обвинения «прямые» доказательства (протоколы осмотров места происшествия и др.) касаются последствий ДТП и фактически не имеют отношения к доказыванию собственно нарушения водителем правил дорожного движения.

Обвинительное заключение, построенное исключительно на косвенных доказательствах, всегда уязвимо, и неизбежно рассыпается, если в ходе судебного следствия суду представляются прямые оправдывающие доказательства

В настоящей речи я отчасти вынужден буду повторить ту систему аргументов в опровержение обвинения, которую уже доводил до суда в своих ходатайствах № 1-3, которые защита поддерживает и просит удовлетворить.

Так же прошу считать оправдывающими доказательствами Протоколы следственных экспериментов от 2 марта 2016 (т.1 л.д. 132)  и  от 19 марта 2016 г. (т.1 л.д.147.), приобщенные к уголовному делу, которые, по мнению  допрошенного в судебном заседании эксперта МАДИ В.Вздыхалкина более отвечают истинному положению дел, чем ошибочный октябрьский следственный эксперимент (т. 2 л.д.66). Критику этого эксперимента - см. ниже. Результаты первых экспериментом близки к результатам, полученным в повторной судебной экспертизе, назначенной судом, и потому взаимно подтверждают друг друга в системе оправдывающих доказательств.

Первый эксперимент имел место 2.03.2016 (т. 1 л.д. 132) с участием подсудимой на ее автомобиле, являющимся вещественным доказательством, с ближним светом (т. 1 л.д. 136). Видимость для водителя в ходе эксперимента установлена 15.2 м. Второй эксперимент имел место 19.03.2016 (т. 1 л.д. 147) с участием подсудимой и ее автомобиля с ближним светом фар. Видимость пешехода установлена 17.9 м. Полагаю, эти эксперименты были вполне удовлетворительными. А основания для последующего признания их недопустимыми доказательствами совершенно надуманными (подробнее см. Ходатайство защиты № 1).

Суд не связан мнением следователя или начальника следственного отдела по поводу допустимости того или иного доказательства, приобщенного к уголовному делу.

Фундаментальная ошибка следствия состоит в том, что оно фактически самоустранилось от сбора вещественных доказательств. Все вещественные доказательства, имеющиеся в уголовном деле, добыты и приобщены к делу по инициативе кого угодно, кроме тех, кому это положено по службе.

Например, факт движения пострадавшего пешехода с сумкой-тележкой, о которой заявлял нашедший сумку сын погибшей, подтверждается другими доказательствами, а сама сумка-тележка, осмотренное вещественное доказательство, подтверждает, в частности, данные видеофонограммы регистратора приобщенного в суде.

Известно, что свидетельские показания лиц, не являющихся очевидцами, при ДТП - всегда только предположения. И вот именно подобные предположения свидетелей-неочевидцев были положены обвинением  в основу октябрьского следственного эксперимента (т. 2 л.д.66), который в противоречии с предыдущими тремя (оправдывающими!) якобы показал вину моей подзащитной.

Если соотнести систему доказывания, изложенную в Обвинительном заключении, с доктриной уголовного процесса и общеизвестными принципами теории доказывания, то станет очевидным, что событие преступления по делу не доказано. Повторю, что «событием» является вовсе не трагическая смерть потерпевшей, а нарушение ПДД подсудимой.

Доказательства по этому делу делятся на прямые и косвенные. Прямые - прямо указывают на юридически значимый факт. Например, видеофонограмма указывает на место происшествия, на участников дорожного движения, прямо показывает разметку, знаки и дорожную остановку. А косвенные, например, показания сыновей, указывают на другие факты, сами по себе непосредственно не указывающие на преступление, но из которых суд имеет возможность сделать тот или иной вывод.

При этом только жесткая система косвенных доказательств, причем обязательно нескольких, система, исключающая иное развитие событий, может быть положена в основу такого доказательства как следственный эксперимент. В противном случае результаты следственного эксперимента остаются не более, чем рядовыми предположениями, и не могут быть положены в основу обвинительного приговора.

Следственный эксперимент о скорости движения трагически погибшего пешехода принципиально не может быть основан на единственном свидетельстве соседки о том, что  старушка якобы «ходила медленно». Такое оценочное суждения вообще не является доказательством, даже косвенным, а квалифицируется в теории доказывания в качестве «ориентирующих данных» (Лазарева В. А. Доказывание в уголовном процессе. Глава 7. Классификация доказательств. § 2. Доказательства прямые и косвенные. - М.: Юрайт, 2010. С. 216-227), пригодных только для целей ориентации следствия при сборе доказательств.

Заметим, что каждое косвенное доказательство должно быть проверено судом с точки зрения достоверности его содержания. Однако вариативность, даже произвольность, результатов «поставленного» по делу следственного эксперимента о скорости хождения статиста летом по газону, совершенно очевидна (т. 1 л.д. 150).

 

Фрагмент т. 1 л.д. 150

Неочевидец Чиркова О.М. принципиально не могла знать о соответствии темпа движения статиста в эксперименте темпу движения потерпевшей при пересечении дороги в день ДТП.  Никак не могла!

Соседка потерпевшей Чиркова О.М. в своем допросе (т. 1 л.д.154) указала: «Хочу уточнить, что Маресова ходит обычным темпом пожилого человека. … Я несколько раз ходила с ней в магазин. … она ходит медленнее меня… Обстоятельства ДТП мне неизвестны».

Очевидно, что две женщины-соседки, идущие в магазин, не торопятся, а идут нога-за-ногу и разговаривают. Кроме того, человек в неорганизованной группе идет медленнее, чем в одиночку. В этих показаниях ничто не исключает того, что в других условиях, когда потерпевшая не беседует с соседкой, а торопится, она не способна двигаться быстрее и даже бежать.

Следователь основал эксперимент на несуразном предположении, что потерпевшая якобы всегда  и в любой ситуации ходила в одном темпе.

Колоссальная степень вариативности 4-го следственного эксперимента и отсутствие доказательственного значения его результатов, в качестве даже косвенного доказательства, может быть признана непосредственно судом из обстоятельств, описанных в протоколе эксперимента, и не требует специальных познаний.

Названных оснований достаточно для признания эксперимента по определению скорости движения пешехода недопустимым доказательством, как не соответствующего требования ст. 181 УПК РФ. О чем защита и просит суд, так как при следственном эксперименте не имело место «воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события».

Покрытие летом было иное, обстоятельства были иные, обстановка была принципиально иной.

Фактически скорость движения потерпевшей, которая якобы была определена в ходе следственного летнего следственного эксперимента, определена на основании ничем не подтвержденных «ориентирующих данных». При том, что следователь ввиду несостоятельности следственного эксперимента по определению скорости движения пешехода ошибся со скоростью его движения более чем вдвое  по сравнению с видеофонограммой. При этом экспертные таблицы, например, «Скорости движения пешеходов, км/ч (по данным Ленинградской НИЛСЭ, 1966 г., Г.А. Буйвидович и Ф.С. Русаков)» со скоростями движения пешеходов, в т.ч. быстро переходящих дорогу, следствию и эксперту показались менее значимыми, чем ход случайного человека со случайной скоростью летом по газону, что так же является ошибкой. По данным вышеназванного научного исследования, скорость быстрого шага пожилой женщины возрастом свыше 70 лет составляет 3.6-4.8 км.ч. Ведение детской коляски (по аналогии с сумкой на колесиках) уменьшает согласно названной таблице скорости высший порог движения шагом всего на 0.1 км/час.

Каждое косвенное доказательство должно быть сопоставлено с другими доказательствами, содержание которых направлено на установление того же факта, в данном случае о скорости хождения погибшего пешехода. Какая системы доказательств выстроена прокурором по поводу скорости движения потерпевшей, принятой по обвинительному 4-му эксперименту? С чем она была обвинением соотнесена, чем подтверждена? Ничем!

Кроме того, в деле имеется доказательство, отлично без всякой экспертизы иллюстрирующее негодность выводов летнего следственного эксперимента о якобы предельно низкой скорости движения потерпевшей. Это видеоролики движения потерпевшей за несколько минут до трагедии в магазине «Магнит», приобщенный сыновьями. Из него с очевидностью усматривается, что потерпевшая непосредственно перед ДТП оказалась способна двигаться и фактически двигалась весьма быстро, явно быстрее того темпа, который  следствие положило в исходные данные следственного эксперимента.

Однако при наличии прямого доказательства – видеофайла ДТП исследовать ролик из магазина процессуально нет никакой необходимости. Косвенное доказательство не может опровергнуть прямое. И прямое доказательство не требует подтверждения косвенными.

Отметим, что в системе доказывания обвинения скорость из летнего эксперимента на газоне ошибочно учтена фактически  в качестве «прямого доказательства», хотя она противоречила табличным данным. И в таком бесспорном качестве некорректная скорость пешехода необоснованно передана судебному эксперту в качестве исходных данных без каких-либо оговорок (заключение эксперта, т.1 л.д.195).

Аналогичное значение «прямого доказательства» ошибочно придано обвинением и результатам октябрьского обвинительного 5-го следственного эксперимента (т.2 л.д. 66). В Ходатайстве защиты № 2 подробно изложены основания для признания октябрьского эксперимента следствия недопустимым доказательством.

Кратко повторю основные:

- ошибочное использование автомобиля другой марки с фарами другой конструкции и световой мощности, при том, что в деле есть вещественное доказательство – автомобиль подсудимой. Заявление стороны обвинения о том, что поскольку оба автомобиля допущены к движению по дорогам России, то якобы и свет фар у них идентичный, опровергнуто в допросе в суде экспертом-автотехником МАДИ В.Вздыхалкиным. А, кроме того, из личного опыта любого участника дорожного движения известно, что сколько моделей автомобилей -столько и разных фар;

- ошибочна постановка статиста на правой стороне проезжей части у края обочины, где в период, предшествующий ДТП и в момент ДТП, потерпевшая отсутствовала. Потерпевшая переходила дорогу слева-направо. Правильно было бы поставить статиста на левой обочине или левой стороне проезжей части, откуда потерпевшая начала движение. Можно было бы поставить эксперимент с пешеходом, движущимся по траектории установленной следственным путем и совпадающей с данными видеофонограммы. Как показал в допросе в суде эксперт-автотехник МАДИ В.Вздыхалкин - видимость для водителя вдоль правой обочины существенно выше, чем вдоль левой. Необоснованно поставив статиста справа – следователь обеспечил значительное (примерно вдвое) увеличение видимости. Этот факт известен каждому водителю из собственного опыта и не требует специальных познаний.

-  различающаяся в день трагедии и в день эксперимента погода и дорожная обстановка (заснеженность). В момент эксперимента в октябре погода и заснеженность не соответствовала обстоятельствам, имевшим место в январе. На видеофонограмме все участники процесса могли видеть реальную дорожную остановку. Она совершенно не соответствовала погоде, описанной в справках метеоцентра о погоде в момент следственного эксперимента и якобы в момент ДТП (т. 1 л.д. 85). Это объяснимо. Справка в деле дана на день ДТП не для конкретного участка дороги и не для конкретного момента времени. В справке синоптиков в обоих случаях написано «слабый снег», однако все свидетели дружно показали в день ДТП о заснеженности дороги (прямое доказательство погоды в конкретном месте), в частности  разметка  1.1 была видна не на всем протяжении дороги («проезжая часть заснеженная» (т. 1 л.д. 87, т. 1 л.д. 139, т. 1 л.д. 141 и др.). Это свидетельствует о том, что снег на месте ДТП был не «слабый», а «сильный». При слабом снеге дорога с постоянным интенсивным движением не заснеживается, и из-за самого движения, и из-за прометания проезжей части дорожниками.  Соответственно погода в день эксперимента вовсе не соответствовала погоде при ДТП.

Видеофонограмма есть прямое неопровержимое доказательство дорожной обстановки и действий участников события, а справка синоптиков – косвенное, по большой территории, т.е. изначально ограниченной относимости. А при наличии прямого доказательства фактической погоды справка синоптиков и вовсе становится «неотносимым» доказательством. Здравый смысл и личный опыт так же подсказывает нам, что осенью – в октябре такого же снегопада, такой же толщины снегового  покрова, такой же заснеженности обочин, и таких же сугробов, как в январе, быть не могло.

Этих трех оснований (каждого по отдельности) достаточно для признания 5-го эксперимента недопустимым доказательством, как не соответствующего требования ст. 181 УПК РФ. О чем защита и просит суд, так как при следственном эксперименте не имело место «воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события».

Есть и дополнительные основания недопустимости, перечисленные ранее в ходатайствах защиты, в т.ч., например, отсутствие в протоколе сведений, о том, какой «свет» «ближний» или «дальний» был включен на автомобиле «Ниссан» во время эксперимента. При дальнем свете и результаты выше. В протоколе не описана конструкция фар и форма светового потока на экспериментальном автомобиле. Автомобиль подсудимой оснащен автоматическим корректором угла наклона фар. У большинства «Нисанов» автоматики нет. В описании 5-го эксперимента нет указания о положении ручного корректора угла наклона фар. Это положение влияет на результат эксперимента, увеличивая его при увеличении нагрузки автомобиля до 30%. В салоне автомобиля в эксперименте было 3 человека, а корректор обычно установлен в расчете на 1-го водителя. В момент ДТП подсудимая находилась в автомобиле одна, а в Ниссане сидело трое. Различия в загрузке автомобилей в момент ДТП и в эксперименте в протоколе эксперимента не оговорены. На статисте была надета белая шапочка, которая, как отлично видно из видеофонограммы, в момент трагедии была полностью закрыта от подсудимой капюшоном куртки  потерпевшей. Это обстоятельство резко снизило для водителя расстояние, на котором он оказался способен обнаружить движущийся объект. В протоколе эксперимента не указано, какие именно права разъяснены статистам. Это представляется существенным нарушением. Нарушены принципы участия понятых - требования ст. 60 УПК РФ. Понятые были главными действующими лицами, а не контролирующими лицами. Им лично выдавались мешки с песком. К участию в эксперименте безосновательно не привлекался единственный очевидец ДТП, находившийся в момент эксперимента в статусе свидетеля. Если, как пишет следователь, он полагал водителя заинтересованным лицом, то обязан был перевести его в статус подозреваемого с наделением соответствующими права его защитников. Адвокат Куприянов принял дело только в суде, но я знаю, что защитника работавшего на следствии, в отличии от потерпевших, на эксперимент не вызывали. При проведении 5-го эксперимента нарушено право подсудимой на защиту.

Кроме того, результаты октябрьского 5-го эксперимента не соответствуют  обычной видимости, имеющей место в других подобных случаях при таком же снегопаде и заснеженности (см. показания в суде судебного эксперта В.Вздыхалкина из его 30 летнего опыта экспертной и экспериментальной работы в МАДИ). А также результаты эксперимента (косвенное доказательство) опровергается «прямым доказательством» – показаниями очевидца, т.е. показаниями подсудимой, в свою очередь ничем не опровергнутыми. Заметим, что показания подсудимой для вынесения обвинительного приговора должны были быть обвинением именно опровергнуты, но в Обвинительном заключении изначально отсутствует система косвенных доказательств, опровергающих показания водителя.

Полиция безосновательно исключила из системы доказательств свидетельство единственного очевидца - подсудимой, и отдала приоритет свидетельским показаниям лиц, которым о происшествии ничего не было и не могло быть известно.

Как показало судебное следствие, именно последовательные, не изменившиеся ни на букву за год следствия показания единственного очевидца полностью соответствуют вещественным доказательствам, исследованным судом (тележка, видеофонограмма, одежда, автомобиль и проч.), что придает дополнительный доказательственный вес и тем и другим.

Однако следствие, как будто гонимое под обвинительный уклон, решило пойти по пути создания косвенных доказательств обвинения (экспериментов) на зыбкой почве предположений об обстоятельствах ДТП. И у обвинения это естественно не получилось.

Очень важно, что ошибочно определены исходные данные, переданные для экспертизы следствия, в части длины пути пройденного пешеходом от «момента возникновения опасности». Этот путь противоречит протоколам составленным в день ДТП.

Допрос в судебном заседании инспектора ДПС Соколова, подтверждение им достоверности всех документов, составленных на месте ДТП 6.01.2016, который соответствует фототаблицам (т. 1  л.д. 60-67): ширина проезжей части 3 метра в каждом направлении, обочины в каждом направлении 2.8 м, заснежены. Темное время суток, искусственное освещение отсутствует, осадки в виде снега.  Автобусная остановка на противоположной стороне дороги заснежена, не видна. Допрос в судебном заседании инспектора ДПС Петрова, подтверждение им достоверности всех документов, составленных на месте ДТП 6.01.2016, который соответствует фототаблицам (т. 1  л.д. 60-67): ширина проезжей части 3 метра в каждом направлении, обочины в каждом направлении 2.8 м, заснежены. Темное время суток, искусственное освещение отсутствует, осадки в виде снега.  Автобусная остановка на противоположной стороне дорогие заснежена, не видна.

В судебном заседании исследован файл видеофонограммы PICT6705.AVI с карты памяти видеорегистратора, приобщенных в судебном заседании в качестве вещественных доказательств к материалам уголовного дела 24.01.2017.

При просмотре названного файла хорошо видна левая граница 3-х метровой полосы движения противоположного направления (считая по ходу движения автомобиля Панариной до момента ДТП). Эта граница разделяет чистую от снега полосу движения противоположного направления и заснеженную обочину ровно так, как это описано в показаниях инспекторов ДПС.

Заснеженная обочина видна в свете фар автомобиля подсудимой, развернувшегося после оформления ДТП в противоположном направлении. В описанной выше части дорожная обстановка, которую суд наблюдал, просматривая файл, прямо противоречит данным описанным самим следователем в Протоколе дополнительного (летнего!!!) осмотра места происшествия 17.06.2016 (т.2 л.д.215) и полностью совпадает с вышеуказанными показаниями инспекторов ДПС, видевших место ДТП зимой.

Таким образом, после просмотра видеофонограммы и исследования показаний вышеназванных инспекторов ДПС стало очевидным следующее. Следователь ошибочно установил, и включил в исходные данные для своей экспертизы путь движения пешехода от момента возникновения опасности в размере - 7.6 м. Пусть пешехода по проезжей части не мог быть протяженнее 5 м. (3 м. – ширина полосы движения противоположного направления + 2 – путь от осевой линии до места наезда).

Кроме того, исходные данные, переданные следствием на экспертизу (т. 1 л.д.195) оказались явно ошибочны в следующих пунктах:

По п. 5 - в части белой шапки на потерпевшей.

По п. 6 - в части сведений из следственного эксперимента о движении потерпевшей, которая согласно результатов эксперимента якобы проходила 10 м. за 19.97 сек. Иначе говоря, со скоростью  0.5 м/сек. Или 1.8 км/час.

По п. 7 – в части ошибочно определенной в ходе ненадлежащего октябрьского следственного эксперимента видимости пешехода для водителя – 73.3 м.

Поскольку все ошибочные исходные данные использованы экспертом Аверьяновым в своих расчетах (т. 1 л.д.198) – результаты экспертизы № 2403, 2404/14-1 не могут быть положены в основу обвинительного приговора на основании ст. 88 УПК РФ по признаку «неотносимости» (выводы имели место по исходным данным не соответствующим обстановке, а значит к настоящему уголовному делу неотносимым). Отсутствует и обязательный признак достоверности - в результатах искажены реальные события.

Согласно п.19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2010 г. N 28 "О судебной экспертизе по уголовным делам": «При оценке судом заключения эксперта следует иметь в виду, что оно не имеет заранее установленной силы, не обладает преимуществом перед другими доказательствами и, как все иные доказательства, оценивается по общим правилам в совокупности с другими доказательствами».

По мнению гособвинителя(высказанном в его речи), поскольку выводы эксперта Аверьянова (ЭКЦ) якобы противоречат выводам эксперта Вздыхалкина, то якобы возникла необходимость в новой экспертизе. Это - ошибочный тезис.

Гособвинитель не учел следующего.  Экспертиза Аверьянова вовсе не противоречит экспертизе Вздыхалкина. Повторная экспертиза назначена судом именно ввиду того, что в ходе судебного следствия выявились грубые ошибки в исходных данных, переданных следствием эксперту Аверьянову. И назначена новая экспертиза была именно ввиду того, что экспертиза, выполненная по ошибочным исходным данным, не может быть положена в основу обвинительного приговора. Возражая гособвинителю, замечу, что скорость пешехода только формально якобы определялась экспертом. В исходных данных экспертизы самим следователем был задан путь пешехода и время прохождения пути. Для определения скорости пешехода путем деления «пути» на «время» не требуется специальных познаний. Хитрый следователь незаконно поручил эксперту задачу, которую обязан был решить сам, только для формального повышения авторитетности результата, но это хитрости для детского сада, а не для суда.

Таким образом, защита полагает, что в ходе судебного следствия собрано достаточно для вынесения оправдательного приговора доказательств опровергающих позицию обвинения. Аргументы в опровержение всех доводов ходатайства гособвинителя о признании экспертизы МАДИ недопустимым доказательством приобщены в письменном виде в судебном заседании 22.09.2017 (на 12 листах), не стану их повторять, поддерживаю их и прошу учесть при вынесении приговора. Экспертиза МАДИ – добротное доказательство.

Что касается возражений обвинения против использования в доказывании видеофонограммы с видеорегистратора, работавшего в автомобиле подсудимой в момент ДТП, поскольку оно якобы было поздно приобщено к уголовному делу, то обращаю внимание суда на следующее.

Для исключения видеофонограммы из числа доказательств гособвинитель должен был бы опровергнуть его относимость. Именно обвинение и именно – опровергнуть! Поскольку есть прямое доказательство - показания подсудимой о его происхождении. На такое опровержение у обвинения было 8 месяцев и до сих пор относимость видеофонограммы ничем не опровергнута. И не может быть опровергнута, поскольку на видеофонограмме имеет место обстановка ДТП и само ДТП с пострадавшим. Даже сумка-каталка, являющаяся вещественным доказательством, каждому видна. Никакого другого похожего ДТП на месте происшествия никогда не было зафиксировано. А ввиду производства судебной экспертизы видеофонограммы, в частности исключения того, что запись как-то модифицировалась, исключена и «постановка». В этой связи нет никакой необходимости в назначении затребованной обвинением экспертизы идентичности лица на видеофайлах из магазина «Магнит» и на видеофонограмме с видеорегистратора из машины подсудимой. Другого пострадавшего пешехода в этом месте при обстоятельствах, зафиксированных на видеофонограмме, нет.

Что касается заявлений стороны обвинения о якобы несвоевременном представления подсудимой записи видеорегистратора и проч. необоснованных претензий к оправдывающим доказательствам по делу, то защита обращает внимание суда на целый ряд следующий обстоятельств, которые подтверждают позицию защиты об их доброкачественности:

1. В течение всего предварительного следствия, продолжительного сверх всяких разумных пределов для столь простого уголовного дела, подсудимая незаконно находилась в статусе свидетеля, хотя другой подозреваемой по делу не имелось.
2. Нахождение в статусе свидетеля без участия адвоката фактически исключает для лица, не имеющего специальной юридической подготовки, какие-либо активные действия. Свидетель справедливо уверен и имеет полное право быть уверен, что он не является подозреваемым по данному уголовному делу, и,  следовательно, защищаться ему нет необходимости. Нет необходимости защищаться, значит, нет необходимости, нет обязанности и нет даже права у свидетеля представлять следствию вещественные доказательства.
3. Обязанность сбора доказательств лежит на стороне обвинения. Сегодня видеорегистраторы стоят практически в каждом автомобиле. Соответственно первым вопросом каждого следователя свидетелю-водителю должен был быть вопрос о наличии видеорегистратора. Ни в одном допросе ни один следователь по данному уголовному делу такой вопрос не задал.
4. Подсудимая до последнего дня следствия устно заявляла о наличии у нее видеозаписи, но следователи не использовали эту информацию, видимо полагая, что для такого простого дела можно обойтись и обычными более простыми экспертизами. О наличии видео, представленном суду подсудимой, было известно давно, в том числе и потерпевшему. 28.04.2016 (т.1 л.д. 233) потерпевший пишет следователю ГСУ Московской области.

 

 

Т.1   л.д. 233.

Никаких иных доказательств, кроме видео с регистратора подсудимой, которые доказывали бы, что сумка была не сама по себе, а именно «с пешеходом», потерпевший не мог иметь ввиду.

1. Выемку видеозаписи следователь так же не произвел. Кто виновен в такой неполноте следствия? Кто является причиной несвоевременности добычи доказательства? Только сторона обвинения! Слава Богу, что суд имеет законные возможности и обязанность, во имя торжества правосудия,  восполнить неполноту следствия без возвращения дела прокурору.

Именно поэтому, а не по халатности, в допросах отсутствуют вопросы о видеорегистрации ДТП. У подсудимой нет обязанности что-либо навязывать следствию. Ее бездействие на досудебной нельзя рассматривать как обстоятельство каким-либо образом умаляющее доказательственное значение видеофайлов, представленных суду.

Таким образом, ошибочное обвинение подсудимой в нарушении нормы п.10.1 ПДД не подтвердилось.

 

Полагаю в ходе судебного следствия обвинение в целом не нашло свое подтверждения, и наоборот выводы назначенных судом в восполнение явных ошибок обвинения судебные экспертизы носят  полностью   оправдывающий подсудимую Панарину Н.Н. характер и в полном объеме подтверждают ее последовательные показания.

 

На основании ч.2ст.302 УПК РФ

Прошу

Панарину Надежду Николаевну оправдать ввиду того, что не установлено событие преступления (ст.24УПК РФ)

Адвокат Алексей Куприянов

Член редакционного совета журнала «Уголовный процесс»

Почетный юрист города Москвы, Почетный адвокат России

Суд согласился с аргументами адвоката Куприянова и вынес оправдательный приговор.

Подзащитная адвоката Куприянова Надежда Панарина была оправдана.